Зодиак - Страница 30

– Не могу поверить, что помощник генерального прокурора произнес это вслух.

– Ну, на публике я этого не повторю. Но такая проблема с имиджем нам ни к чему.

– Смахивает на «стратегию и тактику», приятель. Такое впечатление, что какой-то тип, у которого на носу перевыборы в Сенат, например, сел над повесткой дня и объявил: «Значит, так, пункт два: история с туалетом Соединенных Штатов. Коэн, наподдайте какой-нибудь корпорации».

У Коэна хватило такта ответить мне поганой улыбочкой.

– Если так хотите к этому относиться, пусть будет по-вашему. Но реальная жизнь немного сложнее.

Я только оскалился в ветровое стекло. После того как я соберу за них данные и сделаю всю работу, экократы любят просвещать меня по части реальной жизни. Если им от этого легче, мне плевать.

– Мы хотим возбудить дело против этих людей, – продолжал Коэн, – но собрать улики непросто.

– А что тут сложного?

– Будет вам, мистер Тейлор, взгляните на ситуацию с точки зрения копа. Мы не химики. Мы не знаем, какие вещества искать и как это делать. Проникновение, взятие проб, анализ – для выполнения этих задач требуются специалисты, а не патрульные. Вы нас презираете, мистер Тейлор, потому что для вас с вашими умениями тут все проще простого. Вы можете проделать это с закрытыми глазами.

– Срань господня, вы действительно клоните к тому, о чем я подумал?

Так оно и было. Коэн хотел, чтобы я вломился посреди ночи на чертов химический завод (с копами и ордером его родного штата) и взял пробы. А я слишком устал, чтобы выслушивать его ерунду. Мне отчаянно требовалось холодное пиво и громкий рок-н-ролл. Коэн еще долго бубнил про то, как мне следует хорошенько обдумать его слова, а после я остался в «омни» один и лежал на сиденье, слушая, как на пленке выпевает Дженни Джетт («Я влюблена в современный мир/я в теме/я современная девушка…»), притягивая взгляды пиджаков из корпорации и размышляя, не приснился ли мне весь разговор.

12

Дома, в Бостоне, мы выработали соглашение с «Фотексом». Компания только что потеряла своего самого вредного переговорщика, моего давнего и хитрого врага, который свалился с ржавого навесного мостика в водозаборный пруд, где его затянуло в трубу и покромсало на легкоперевариваемые кусочки вращающимися ножами и затем переработало в ядовитую слизь. Думаю, это было самоубийство. Сделка с «Фотексом» обернулась большой морокой, потому что Вес, глава нашего бостонского отделения, уехал на «омни» в деловую поездку по Новой Англии. Мне приходилось то и дело мотаться на их завод на велосипеде, а ведь он находился на севере, в районе самой высокой химической преступности, и добраться туда можно было лишь по обочинам крупных трасс. При виде очередного дорожного столба я всякий раз чувствовал, как счетчик сбрасывает годы с моей продолжительности жизни.

Нам подарили старую сеть – сервер и пять компьютеров с выслугой лет десять. У Бостона уже есть свой Музей компьютеров, но как витрина для устаревшей техники мы дышим им в спину. Старые компьютеры никакой экономической ценности не имеют, и мы покупаем их за сущие пустяки. Обычно они вполне справляются с тем, что нам нужно: телекоммуникации, распечатка рассылочных листов и медленная обработка кое-каких цифр.

Мы с Дебби устроили себе каникулы на несколько дней, съездив в Квебек, а оттуда в Новую Шотландию. Я отдохнул ужасно.

– Если мы встанем сейчас, – сказал я однажды часа в три утра, глянув на свои навороченные электронные часы.

– …и очень быстро сложим палатку… – продолжила она, я совсем сконфузился, но она добавила: – …прыгнем в машину и поедем в темноте, то успеем на паром и через двадцать четыре часа будем месить грязь в Бостоне.

– Ага.

– Вместо того чтобы лежать на пляже, слушать шум волн, отдыхать и заниматься сексом, – закончила она.

– Но мы же им не занимаемся, – логично возразил я, но вдруг именно так и оказалось.

Дебби пожелала подстроиться под ритм океана. Типично гринписовский секс: медленный, разочаровывающий и в согласии с природой. По счастью, где-то в миле от берега пыхтел траулер, и, дойдя до пляжа, волны стали накладываться друг на друга, сливаясь в единый бурный «шур-шур-шур». Я порвал молнию в спальнике, Дебби опрокинула котелок с остывшим шоколадом, и некоторое время мы просто лежали, чувствуя разными боками тепло и холод, и я сказал: «А пошел он, этот паром». Время от времени я вдруг понимаю, что действительно нужен этой женщине, и мне становится жутковато. Я уже видел, в кого она превращается, когда чего-то хочет: тот еще таран.

Однако мы все-таки добрались домой и некоторое время не виделись. Лето выдалось удачное, и на пляже или в зале игровых автоматов я проводил времени больше, чем за работой. Один приятель Барта из Такомы прислал нам чертову прорву фейерверков, которые купил по дешевке в индейской резервации. Нас арестовали за то, что мы запускали их в городском парке, и мне пришлось продать кое-какие акции «Масс Анальной», чтобы уплатить штраф. Арестовавший нас тип сработал на диво – по всей видимости, был в прошлом военным. Он выждал, когда мы подожжем шутиху, а потом подлетел к нам на огромной скорости с выключенной мигалкой, затормозил прямо перед нами, прижав к подпорной стенке эстрады, и врубил все свои коповские огни разом. Гениальная тактика. Я от всего сердца его поздравил; полезно помнить, что еще существуют умные копы.

В порт пришел «Иглобрюх». Он как раз собирался обогнуть Мэн и направиться в Буффало. Но сначала мы смотались на Спектэкл-айленд в паре миль от побережья Южного Бостона. На самом деле это место следовало бы называть «Островом буксиров Гэллахера», поскольку для их семьи он был своего рода родовым наследством. Ее основатель (не знаю, как его звали по имени) полвека держал концессию на вывоз городского мусора. Он цеплялся за нее, как тварь из фильма «Чужой» за космонавтов: не извлечешь, не прикончив пациента. Он использовал все: взятки, шантаж, ложь, насилие, свое ирландское происхождение, клевету, договорные браки, католическую церковь и обычный подхалимаж. Он расширил свое дело от одного буксира до флотилии из пятнадцати, насыпал целый остров посреди гавани и, как полагается истинному магнату, умер от апоплексического удара. Сейчас компанией «Буксиры Гэллахера» заправлял его внук Джо, который перешел к другим формам экоцида. Он обзавелся с иголочки новеньким мастодонтом под названием «Сверхкрепкий», тягачом в двадцать одну тысячу лошадиных сил, который, вероятно, выволок бы в море элитный квартал Бикон-Хилл, если бы Джо и его люди сообразили, как закрепить трос. А пока всего лишь перевозили с его помощью нефтяные вышки по двадцатифутовым валам Северной Атлантики.