Зодиак - Страница 69

– Из…

– Нет, ничего зрелищного. Не из гарпунной пушки. Просто винтовочный выстрел. Пуля прошила грудную клетку навылет. После этого мы убрались подальше. Мы словно бы сошли с ума. Нас обуяла жажда крови. Мы голыми руками собирались взять их на абордаж, чтобы отомстить им. Просто берсерки, честное слово. У нас в команде был один испанец. Не забывай, «ЭООС Интернешнл» тогда еще не существовало, организация была европейская, принципов было поменьше и людей отбирали не так тщательно. И вдруг он говорит, что на самом деле он баск. Он тоже за защиту китов, но главное – он за баскскую революцию, а в плавание пошел, чтобы спрятаться от полиции. За пару дней до того мы ненадолго причалили где-то в Мозамбике, и там он тайком забрал чемодан с пластидом. Он собирался отвезти его назад в Испанию, один бог знает, что планировал там взрывать. Но он неровно дышал к Ули, девушке, которую мы потеряли в тот день, и…

– Бабах.

– Бабах. Мы много раз их предупреждали. Половина команды пересела на спасательные плоты и уцелела, половина осталась на борту и погибла. Это была не акция экологов, это была барная драка.

– А после ты превратил это в карьеру.

Он со смехом покачал головой.

– Предположим, у тебя есть китобойное судно, которому нужен полный ремонт. Оно застраховано на сумму втрое больше своей стоимости. Ты подумываешь о том, чтобы уйти на покой. Банк отказал тебе в кредите, и у твоей пятилетней внучки на стене в спальне висит плакат с китами. Что ты сделаешь?

– Налеплю на судно магнитную мину и спроважу на дно. А потом скажу, что получал письма с угрозами, – предположил я.

– Письма от известного террориста. А когда такое повторилось несколько раз и этот Бун приобрел скверную репутацию, провернуть подобную аферу стало еще проще. Поэтому, видишь ли, С. Т., я потопил один корабль своими руками и десяток своей репутацией. Новый Бун превратился в сенсацию для журналистов.

– А что именно ты сделал на самом деле?

– Просто рассказал, как было дело. У меня организация из пятерых человек максимум, каждый – вроде нас с тобой. Затыкание труб и все такое. Приблизительно раз в год мы устраиваем какую-нибудь ненасильственную акцию. Обычно что-нибудь технически изобретательное, вроде твоих салатников. Мы про них читали, смеялись до колик. А в остальное время ищем, за что бы еще взяться. Беремся только за лучшие проекты.

– Никаких контактов с журналистами?

– Вот уж нет. В Европе давление прессы не так хорошо срабатывает. Просто тошнотно: там преступления против экологии в порядке вещей!!!

– И я мог бы стать шестым членом твоей команды?

– Это не самая плохая жизнь, С. Т. Я много стоящего сделал. Кое-какие весьма и весьма удовлетворительные проекты. – Он усмехнулся. – Я видел, сколько на твоем «Зодиаке» трофеев. На моем – четыре.

Сводилось все к следующему: я устал, скверно себя чувствовал, мне надо было заспать разговор и подумать. Он меня понял, поэтому встал и вскоре исчез среди деревьев, а я упал на кровать.

Проснувшись, я чувствовал себя не намного лучше, но все тело у меня зудело, и я задумался, как давно в последний раз мылся и какая озерная вода на мне высохла. Поэтому, щурясь на свет, я поплелся в ванную и принял душ. Вымыл мои новые короткие волосы, впервые почувствовал на голых щеках мыло, начал намыливать тело и обнаружил, что кожа какая-то неровная. Наверное, угодил в ядовитый плющ, когда брел через лес.

Когда я вышел и посмотрел на себя в зеркало, оказалось совсем иное. На коже у меня было множество мелких черных бугорков, сливающихся в единую тень. Хлоракне.

Позавтракав брикетами угля, я проверил морозилку Синглтари на предмет рыбы, которой меня кормили. Сплошь пресноводная, пойманная здесь же. Они ели ее больше меня, и у них – никаких проблем. Значит, отраву я привез с собой. Но в такое трудно было поверить, ведь с начала всей истории я не ел ничего из гавани. Так как же в меня попал хлор?

Также, как в Гэллахера и его людей? Они никаких отравленных омаров не ели. Тогда я им не поверил, но сейчас не оставалось иного выхода.

Пока я плавал у ККЗ? Может, это какой-то токсин, проникающий сквозь кожу? Но тогда у него замедленное действие, ведь заболел я неделю спустя.

Я невольно вспомнил про канализационную реку от Нейтика до Дорчестер-бей. Тут просматривалось определенное сходство. Я думал, что источник хлора «Биотроникс», но проявилось это не сразу. Яд обнаруживался постепенно, тем больше, чем дальше от вероятного источника. Токсичность с замедленным действием.

Что такое сотворила «Биотроникс»? Нечто новое и странное. И под самый конец Дольмечер пытался со мной связаться.

Я болен. Моя личность умерла, унесена в Атлантический океан, но мое тело еще живет, токсичной цепью привязанное к Бостону, к «Биотроникс», к Дольмечеру и Плеши.

Миссис Синглтари уже встала, и я спросил, нет ли у нее в хозяйстве клизмы. Сходив в земляной подвал, она вернулась с полой длинногорлой бутылочной тыквой. Пространно ее поблагодарив, я решил временно обойтись без клизмы.

Бун сидел перед своей палаткой и поджаривал форель. Меня он встретил самой широкой улыбкой, какую я у него видел: искренний, безудержный «пропади оно пропадом» оскал.

– Я совсем забыл, что это за страна, С. Т. Десять минут назад эта рыба плавала в ручье, настолько чистом, что из него можно пить. А мы где? В паре часов от Бостона?

– Ага. Добро пожаловать домой. Будем работать вместе?

– Значит, ты поедешь со мной?

– Нет, это ты со мной поедешь, если только я не попал пальцем в небо.

Я сел и рассказал ему все от начала и до конца. Хотел показать ему хлоракне, но не пришлось: он видел ее во Вьетнаме. И он задал все нужные вопросы. Попытался заглянуть во все закоулки проблемы, над которыми ломал голову и я. Единственный, не упиравшийся в тупик путь вел в Бостон.